Владимир Николаевич Войнович - прозаик, сценарист, драматург, публицист - родился 26 сентября 1932 года
в Душанбе. Отец - журналист, мать - учительница.
Первые поэтические опыты относятся ко времени службы в армии (1951-1955 ); после демобилизации учившийся когда-то столярному ремеслу Войнович работает плотником в Москве. Дважды - в 1956 и 1957 - поступал в Литературный институт, но не был принят. Затем поступил в Московский педагогический институт, но, проучившись там полтора года, уехал на целину. После возвращения в Москву работал на радио, в 1960 написал слова «Песни космонавтов», которая очень скоро стала знаменитой. После того как на встрече Ю.А. Гагарина несколько слов из этой песни пропел с трибуны Мавзолея Н.С. Хрущев, Войнович был, по его словам, «с большой помпой» принят в 1962 в СП.
Поэтом Войнович не стал: в 1961 в возглавляемом А.Т. Твардовским журнале «Новый мир» была напечатана его первая повесть «Мы здесь живем», благожелательно встреченная критикой. Но уже появившийся вскоре рассказ «Хочу быть честным» (1963 ) свидетельствовал о появлении в творчестве писателя резкой критической ноты, еще более отчетливо прозвучавшей в повести «Два товарища» (1967 ). Независимая позиция писателя, не собиравшегося соглашаться со все более громко звучащими упреками в его адрес, принимавшего участие в многочисленных кампаниях протеста против расправы над инакомыслящими, делала положение Войновича на родине все более тяжелым. Когда сначала в самиздате, а затем за рубежом (во Франкфурте-на-Майне, 1969 ) появилась 1-я часть сатирического романа-анекдота «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина», в нем увидели издевку над Советской Армией и ее солдатом, автора обвинили в несерьезном отношении к трагическим в жизни народа событиям - к Отечественной войне. В 1975 роман был опубликован полностью, в 2 частях; продолжением связанных с образом незадачливого солдата событий стал роман «Претендент на престол» (1979 ).
По мнению Войновича, «каждый писатель - инакомыслящий. Если он мыслит, как все, то тогда какой в нем интерес?», но политическим диссидентом он себя не считает: государство и гражданин, убежден Войнович, должны быть взаимно лояльны по отношению друг к другу. Однако это шло вразрез с присущими тоталитарному государству порядками, чем и объясняется судьба Войновича: в 1974 он был исключен из СП и тогда же принят в международный ПЕН-клуб.
Основное место в творчестве писателя с этого времени занимает сатира. Произведения Войновича уже не могли увидеть свет на родине, критика в его адрес принимала угрожающий характер, стали раздаваться недвусмысленные угрозы, в т.ч. физической расправы. О том, как его буквально выталкивали с родной земли, бесконечно подвергая унижениям, Войнович рассказал в книге «Дело №34840» (1994 ). Все это вынудило Войновича 12 декабря 1980 покинуть страну. Вскоре он был лишен советского гражданства, которое было восстановлено 10 лет спустя. Теперь Войнович большую часть времени проводит в России, не порывая вовсе с приютившей его в пору изгнания страной - с Германией.
Абсурдность действий, которые движут сюжет в каждом сатирическом произведении Войновича, лежит в основании самой жизни. Смирный и доверчивый Ваня Чонкин попадает в нелепые ситуации не по глупости, а лишь потому, что не воспринимает принятые в обществе правила игры.
Сюжеты своих сатирических произведений Войнович не выдумывает - они в изобилии порождаются самой действительностью. Так появилась «Иванькиада» (1976 ), в центре которой - тяжба за освободившуюся в писательском кооперативном доме квартиру, которую хочет прибрать к рукам некий Иванько, причисляющий себя к членам творческого союза, но подвизающийся не в литературе, а на ниве КГБ. Так появилась «Шапка» - повесть о том, какие муки может испытывать советский писатель оттого, что в ателье писательского союза ему должны пошить шапку, но лишь из меха кошки, что свидетельствует о его - в глазах руководства - третьеразрядности. Так появилась книга художественной публицистики «Антисоветский Советский Союз» (1985 ): многое из того, с чем жившие в Стране Советов свыклись, предстает здесь в неожиданном ракурсе, обнаруживая свою в самом деле совсем не советскую сущность. Это относится и к активно - всеми возможными средствами - ведущейся пропаганде, которая, как известно, часто оказывала на человека прямо противоположное своему назначению воздействие.
Самое значительное из созданного Войновичем после отъезда из России - сатирический роман-антиутопия «Москва 2042» (1987 ).
Изображаемое здесь будущее предстает средоточием удивительных - хорошо узнаваемых - нелепиц. Тут и путч генералов, решивших чисто армейскими способами - приказами - изменить жизнь к лучшему, и обстановка тотального контроля сверху над жизнью каждого гражданина, и подмена подлинного содержания понятий символикой, наконец, всеобщее обнищание, с помощью громких слов выдаваемое за благоденствие.
Войнович покинул Россию, отказавшись «очень сильно приспосабливаться», но и находясь в изгнании, он говорил убежденно: «Я - русский писатель. Я пишу на русском языке, на русскую тему и в русском духе. У меня русское мировоззрение».
Последние произведения Войнович - роман «Замысел» и документальная повесть «Дело №3480», в основе которой лежит детективная история о покушении на Войновича сотрудников КГБ. Сюжет романа разветвленный. Одна из линий - биография самого Войновича. Другая - женская рукопись, случайно попавшая к автору романа. Третья линия - нынешняя жизнь писателя, отрывки из его произведений, наблюдения над современной жизнью и воспоминания. В заключительной главе романа неожиданно смещаются временные и пространственные плоскости, происходит встреча персонажей произведения друг с другом.
Войнович, Владимир Николаевич - Владимир Войнович. ВОЙНОВИЧ Владимир Николаевич (родился в 1932), русский писатель. В 1980 92 в эмиграции в ФРГ. В романе “Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина” (1969 75) и его продолжении “Претендент на престол” (1979)… … Иллюстрированный энциклопедический словарь
- (р.1932) Рус. сов. прозаик, поэт и драматург, более известный произв. др. жанров (сатирической прозы). Род. в Душанбе, с 11 лет работал в колхозе, на заводе, служил в армии; рано начал лит. деятельность. Чл. СП. В конце 1970 х гг. вступил в… … Большая биографическая энциклопедия
- (р. 1932) русский писатель. В 1980 92 в эмиграции в ФРГ. В романе Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина (1969 75) и его продолжении Претендент на престол (1979) сатирическое осмеяние тоталитаризма; образ иванушки дурачка носителя… … Большой Энциклопедический словарь
- (р. 1932), русский писатель. В 1980 1992 в эмиграции в ФРГ. В романе «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина» (1969 1975) и его продолжении «Претендент на престол» (1979) сатирическое осмеяние тоталитаризма; образ «Иванушки… … Энциклопедический словарь
Владимир Войнович Дата рождения: 26 сентября 1932 Место рождения: Сталинабад, Таджикистан Гражданство: Россия Род деятельности: прозаик, поэт … Википедия
Владимир Войнович Дата рождения: 26 сентября 1932 Место рождения: Сталинабад, Таджикистан Гражданство: Россия Род деятельности: прозаик, поэт … Википедия
Владимир Войнович Дата рождения: 26 сентября 1932 Место рождения: Сталинабад, Таджикистан Гражданство: Россия Род деятельности: прозаик, поэт … Википедия
Дата рождения: 26 сентября 1932 Место рождения: Сталинабад, Таджикистан Гражданство: Россия Род деятельности: прозаик, поэт … Википедия
Владимир Войнович Дата рождения: 26 сентября 1932 Место рождения: Сталинабад, Таджикистан Гражданство: Россия Род деятельности: прозаик, поэт … Википедия
Книги
- Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина. В 2-х томах , Войнович Владимир Николаевич. В настоящем издании представлен знаменитый роман-анекдот Владимира Николаевича Войновича "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина", на создание которого, по словам автора, ушло…
- Фактор Мурзика , Войнович Владимир Николаевич. В эту книгу вошли хиты малой прозы Владимира Войновича, а также новая повесть - "Фактор Мурзика" . На самом деле это первая часть романа, который пишется автором. Уже сейчас, на основе одного…
Роман Владимира Войновича "ЖИЗНЬ И НЕОБЫЧАЙНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ПИСАТЕЛЯ ВОЙНОВИЧА" был впервые опубликован на сайте газеты "Новые Известия", чьи читатели получили эксклюзивное право на прочтение романа. По ходу публикации писатель учитывал пожелания общественности, внося коррективы в план повествования. Иллюстрации к "интерактивному роману" нарисовал Геннадий Новожилов, оформивший первое издание "Жизни и необычайных приключений солдата Ивана Чонкина".
Интернет-версия "Новых Известий" имеет отличия от бумажного издания
Писатель Владимир Войнович: "Жизнь и необычайные приключения писателя Войновича" - это хроника себя".
Владимир Войнович
Жизнь и необычайные приключения писателя Войновича
(рассказанные им самим)
Глава первая. Родина и родня
Я всегда хотел жить на одном месте, иметь дом, огород, сарай и собаку. Но на одном месте мне жить не удавалось, дома, сарая и огорода не приобрел, завести собаку в свое время не собрался, а теперь это было бы безответственно.
Жаловаться мне вроде бы и не пристало. От жизни я получил гораздо больше того, чего ожидал вначале. В молодости и не только вел себя легкомысленно, жизнью и здоровьем не дорожил, попадал в разные переплеты, дожил до старости и кое в чем преуспел. Но все-таки судьба недодала мне чего-то такого, недостаток чего я чувствовал всю жизнь. Учился я нормально только в первом классе, а потом еще чуть-чуть в деревенской школе и немного в вечерней. Полтора года в институте ходил за стипендией. Из известных мне литераторов моего поколения, кажется, только Владимир Максимов учился еще меньше меня.
Это что касается моего образования. Не лучшим образом обстоит и с местом жительства. Есть сложившееся мнение, что для любого писателя важна его душевная привязанность к тому, что называется "малой родиной". Он может писать о чем-то, казалось бы, совершенно не связанном с его личной биографией, но все равно за всем, что он пишет, маячат околица, или крылечко, или березка, или подъезд, или соседи, школа, товарищи, любимая учительница. В моей памяти таких примет не сохранилось, потому что до двадцати четырех лет ни на одном месте я долго не задерживался и, только попав в Москву, осел в ней на четверть века (и сидел, пока не выгнали). А до того менялись города, деревни, гарнизоны, школы, соседи, товарищи, наречия, природа и ее дары. Урюк в Таджикистане, паслен в Ставрополье, брусника на кочках вологодского леса и вишня ведрами на запорожском базаре. Могилы родных тоже раскиданы. Один дед похоронен в Ленинабаде, другой на Донбассе, одна бабушка в Запорожье, другая в городе Октябрьский в Башкирии, мама в Орджоникидзе (не во Владикавказе, а в более чем захолустном городке в Днепропетровской области), папа в Керчи, сестра в Запорожье, жена в Мюнхене. На ее могиле я бываю постоянно, остальные часто не посещаю по недостатку возможностей, а посещать редко боюсь, точнее, не бываю там вообще, утешаясь тем, что после меня ухаживать за ними и так будет некому, и они запустеют. Сейчас или через десять лет - для вечности, в которой они пребывают, разница небольшая. Да и что с моей могилой будет?..
Но мне еще повезло. У меня были мать и отец, бабушки-дедушки, а с отцовской стороны известны даже очень отдаленные предки. А вот мой друг Миша Николаев вырос, не имея о родителях никакого представления. У него были причины думать, что их обоих в 37-м году расстреляли, но кто они были и хотя бы как их звали, он пытался узнать, но не узнал и всю жизнь так и прожил под фамилией, данной ему в детдоме. В детдоме дорос до армии, из армии попал в лагерь и просидел около 20 лет. Потом Миша написал книгу про детдом и не знал, как назвать. Моя жена Ира посоветовала так и назвать: "Детдом", что он и сделал. А я ему советовал написать трилогию: "Детдом", "Дурдом" и "Заключение". Мише мой совет понравился, но воспользоваться им он не успел…
Однако вернусь к себе. Если кому интересно, родился я 26 сентября 1932 года в Сталинабаде, бывшем Дюшамбе, будущем Душанбе, столице Таджикистана. Отец мой в то время был ответственным секретарем республиканской газеты "Коммунист Таджикистана", а потом по совместительству (не представляю, как можно было это совмещать) еще и редактором областной газеты "Рабочий Ходжента". Мать моя работала с ним. Я обычно в автобиографии указываю, что мать была учительницей математики, но учительницей она стала позже.
Летом 1936 года отца арестовали за, как было сказано, пр/пр (преступления), пр. (предусмотренные) статьей 61 УК Таджикской ССР или 58/10 УК РСФСР - антисоветская агитация и пропаганда.
Конкретно его пр/пр заключались в том, что, будучи на летних военных сборах, он как-то вечером за рюмкой водки или стаканом чая оказался участником идеологической дискуссии трех сослуживцев. Один из них сказал, что по его личному мнению коммунизм вряд ли может быть построен в одной отдельно взятой стране в условиях капиталистического окружения. Другой (мой отец) с ним согласился. Третий промолчал, но назавтра настрочил "компетентным органам" донос на первого и второго. Что случилось с первым, не знаю, но отца моего посадили. Ему повезло, что его арестовали до 37-го года, а процесс состоялся в январе 38-го. Обычно в те времена врагов народа судили на скорую руку. С моим отцом было не так. В течение полутора лет допросов следователи добивались от него признания себя виновным в том, что он допустил контрреволюционное троцкистское высказывание о невозможности построения коммунизма в одной отдельно взятой стране. Отец уточнял, что не считал возможным построение полного коммунизма в одной отдельно взятой стране в условиях капиталистического окружения. Построение неполного коммунизма допускал в любых условиях, а полного только после мировой революции. В конце концов суд, учитывая смягчающие вину обстоятельства (возможность построения коммунизма подсудимый отрицал лишь частично), а также низкий образовательный уровень подсудимого (образование его - три класса реального училища - было записано как низшее), наличие у него малолетнего сына Владимира и руководствуясь принципами пролетарского гуманизма, приговорил подсудимого к пяти годам лагерей. Подсудимый, превратившись в осужденного, поехал на Дальний Восток, а малолетний Владимир с мамой, бабушкой и дедушкой был перевезен в город Ленинабад, где по будням посещал детский сад, учил буквы по плакату "Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство", а в выходные дни ходил с бабушкой в женскую баню.
Тогда Ленинабад (бывший Ходжент) оставался почти таким, каким был и за тысячу лет до того, - одноэтажным, с грязными арыками, пыльными тополями и толстыми акациями, которые, как почтительно утверждало предание, были посажены Александром Македонским, жившим до нашей эры. И ничего удивительного: Ходжент и при мне жил, как до нашей эры.
Но что-то и из новых времен там уже было. Железная дорога, автомобили и бипланы У-2, хотя основными приметами пыльных ходжентских улиц, дворов и базаров оставались верблюды, волы, ослы, бездомные собаки, слепой с лицом, побитым оспой, прокаженный с колокольчиком на шее, чайхана, таджики в стеганых халатах и с голыми брюхами, таджички с лицами, закрытыми паранджой из конского волоса.
Из обуви помнятся ичиги - мягкие сапоги очень хорошей кожи, без подошв, и галоши, блестящие, с красной ворсистой подкладкой и пупыристыми подошвами. Богатые люди ходили в ичигах с галошами, победнее - носили ичиги без галош, еще беднее - галоши без ичигов, а совсем бедные не имели ни ичигов, ни галош.
Это было время, когда люди ездили в пролетках и фаэтонах, белье стирали на ребристых стиральных досках, его же колотили толстыми рубчатыми кусками дерева и полоскали в реке, в утюгах раздували древесный уголь, простуженное горло полоскали керосином, а зубы драли так, что слышно было в другом квартале. Мелкие торговцы развозили по дворам на ишаках жвачки: кусок вара - пять копеек, кусок парафина - десять. На тех же ишаках прибывали к нам во двор восточные сладости: петушки, тянучки и самое вкусное блюдо на свете - что-то сбитое, кажется, из яичных белков с сахаром и еще с чем-то, белое, как снег, густое, как тесто, и сладкое, как сама сладость, под названием мишоло, переиначенным русскими в мешалду.
На ишаках же, иногда запряженных в двухколесные тележки (а чаще в мешках, перекинутых через спину), возили молоко, уголь, дрова, да чего только не возили. На ишаках с зазывными криками разъезжали точильщики ножей, лудильщики кастрюль и старьевщики.
Наша улица тянулась вдоль берега реки Сыр-Дарьи и называлась Набережная. Между улицей и берегом была еще булыжная мостовая (с арыками по обе стороны), за ней луг, а уж за ним река, отгороженная от луга насыпной дамбой против наводнений. Берег был песчаный, пологий, там женщины купались в трикотажных рейтузах с резинками под коленями и в полотняных стеганых лифчиках, а мужчины либо в кальсонах, либо совсем нагишом - входя в воду или выходя, прикрывались ладонями. А на лугу, готовясь к битвам с мировым империализмом, тренировались кавалеристы в фуражках с опущенными под подбородок ремешками. Они скакали на лошадях, преодолевали препятствия и рубили лозу, взмахивая длинными, сверкающими на солнце шашками.
Мир, повторю, в целом оставался таким, каким был и при Александре Македонском. Мощность армии все еще измерялась количеством сабель. И в этом краю безумные люди путем насилия пытались построить самое справедливое и процветающее общество.
Гордиться своими предками так же глупо, как и своей национальностью, но знать свою родословную, если есть такая возможность, по крайней мере, интересно.
