Островский белый дом. Ночь перед расстрелом

Москва «ЯУЗА» «ЭКСМО»

ББК63.3(0)

Оформление серии художника П. Волкова

Фото на обложке: Савельев Виталий / РИА «Новости»

Островский А. В.

О-78 1993. Расстрел «Белого дома». – М.: Яуза, Эксмо, 2008. – 640 с. – (Перелом истории).

ISBN 978-5-699-30395-3

ISBN 978-5-699-30395-3

© Островский А. В, 2008

© ООО «Издательство «Яуза», 2008

© ООО «Издательство «Эксмо», 2008

МЯТЕЖ ИЛИ ПРОВОКАЦИЯ?

Такое бывает не часто. Днем 4 октября 1993 г. в центре Москвы появились танки. Они вышли на Калининский мост и открыли огонь по Дому Советов, прозванному в народе Белым домом.

Кадры горящего здания парламента обошли весь мир.

Официальная версия гласит: накануне в Москве вспыхнул коммуно-фашистский мятеж, организованный вице-президентом А. В. Руцким и Председателем Верховного Совета Р. И. Хасбулатовым; участники мятежа захватили мэрию, попытались взять Останкинский телецентр, развязали кровавые столкновения на улицах города; блокировав мятежников в Белом доме, правительство вынуждено было пойти на штурм."

По другой версии, 3 октября в столице произошло стихийное восстание сторонников парламента. Оно явилось ответом на незаконный роспуск Верховного Совета и съезда народных депутатов, последовавший 21 сентября, ответом на массовое, зверское избиение участников митингов протеста, волна которых прокатилась по Москве. 2

Согласно третьей версии, октябрьские события 1993 г. – это организованная Кремлем провокация, цель которой заключалась в том, чтобы с ее помощью оправдать и роспуск парламента, то есть государственный переворот, и расстрел Белого дома. 3

Однако дело заключается не только в том, как рассматривать события 1993 г. Возникают и другие вопросы.

Разве не А. В. Руцкой весной 1991 г. сорвал попытку народных депутатов отстранить Б. Н. Ельцина от должности спикера, а затем в том же году поддержал его на президентских выборах и таким образом стал вице-президентом?

Разве не Р. И. Хасбулатов, как утверждают некоторые, первоначально «служил Борису Николаевичу» так, что готов был «вылезти из сорочки» 1 ? И разве не Борис Николаевич, уйди с поста спикера, навязал депутатам Руслана Имрановича в качестве своего преемника?

А разве не с молчаливого согласия Верховного Совета Б. Н. Ельцин сначала приостановил, потом запретил деятельность КПСС? Разве не Верховный Совет осенью 1991 г. поддержал курс Б. Н. Ельцина на проведение «шоковой терапии»? Разве не Верховный Совет ратифицировал Беловежское соглашение и тем самым одобрил уничтожение СССР?

Почему же вчерашние соратники стали врагами?

Что развело их по разные стороны баррикад?

Иначе говоря, из-за чего в октябре 1993 г. на улицах Москвы лилась кровь?

Интересующие нас события уже получили отражение в литературе. Однако за небольшим исключением это – или мемуары, или публицистика.

Особую известность получила книга И. Иванова «Анафема», имевшая в первом издании подзаголовок «Записки разведчика»/ Из ее содержания явствует, что И. Иванов был близок к министру обороны генералу В. А Ачалову, имел чин «полковника» и во время описываемых событий вел дневник. 6

Между тем в печати высказано мнение, что автор этой книги «лицо вымышленное», а сама она – не заслуживающий доверия апокриф. 7

Поскольку молва называет автором «Анафемы» известного журналиста, заместителя главного редактора газеты «Завтра» Владислава Владиславовича Шурыгина, я обратился к нему. В. В. Шурыгин подтвердил, что имел отношение к подготовке газетного варианта книги, но назвал ее автором совершенно другого человека. В период описываемых в ней событий он действительно находился в Белом доме и являлся одним из помощников В. А. Ачалова, поэтому не только располагал редкой информацией, но и имел доступ к не менее редким материалам, использованным в книге. 8

«Анафема» была написана в невероятно короткие сроки. Предисловие к ней датировано 14 ноября 1993 г. 10 Отдельные главы появились на страницах газет уже в конце 1993 – начале 1994 г." 9 августа 1994 г. книга увидела свет в качестве приложения к газете «Завтра». 12 1995 г. датировано ее первое издание 13 , 2003 г. – второе 14 .

14 мая 1998 г. Государственная дума создала Комиссию по дополнительному изучению и анализу событий, происшедших в городе Москве 21 сентября – 5 октября 1993 г. под председательством Т. А. Астраханкиной. Комиссия подготовила специальный доклад, который 20 сентября 1999 г. был рассмотрен на заседании Государственной думы и через три года опубликован. 15

На сегодняшний день это наиболее полное исследование осенних событий 1993 г. Однако поставленные выше вопросы доклад оставил открытыми.

В поисках ответа на них мною были использованы не только опубликованные документы, воспоминания, интервью, но и устные свидетельства участников тех событий. Среди них – бывший тогда министром обороны Российской Федерации Владислав Алексеевич Ачалов, министр внутренних дел Российской Федерации Андрей Федорович Дунаев, председатель Исполкома Федерации независимых профсоюзов России (ФНПР) Игорь Евгеньевич Клочков, председатель Исполкома Фронта национального спасения (ФНС) Илья Владиславович Константинов, командир Добровольческого полка Александр Алексеевич Марков, лидеры Союза офицеров Станислав Николаевич Терехов и Юрий Николаевич Нехорошее, глава администрации Президента Российской Федерации Сергей Александрович Филатов, Председатель Верховного Совета Российской Федерации Руслан Имранович Хасбулатов и др.

К сожалению, не ответил на мое письмо исполнявший в 1992 г. обязанности премьера Егор Тимурович Гайдар. Подобной же была реакция лидера Коммунистической партии Российской Федерации (КПРФ)Геннадия Андреевича Зюганова. Заявив, что у него есть дела поважнее, отклонил мое обращение к нему бывший тогда заместителем министра обороны Альберт Михайлович Макашов. Через десять минут после начала встречи указал мне на дверь лидер «Трудовой России» Виктор Иванович Анпилов.

В условиях, когда многие участники той трагедии еще хранят молчание или же ограничиваются строго дозированной информацией, когда для исследователя закрыты архивы администрации президента, ФСБ, МВД и других государственных учреждений, нарисовать полную картину происходивших осенью 1993 г. событий невозможно.

Поэтому свою книгу я рассматриваю лишь как попытку реконструировать ход тех событий, понять их действительный смысл и ответить на вопрос, из-за чего тогда на улицах столицы лилась кровь.

Считаю необходимым поблагодарить за помощь в работе над книгой Дмитрия Исаевича Зубарева, Леонида Григорьевича Ивашова, Юрия Викторовича Рубцова, Ольгу Георгиевну Трусевич, а также составителей портала «Русское воскресение» 16 и сайта «Октябрьское восстание 1993 года».

РАССТРЕЛ БЕЛОГО ДОМА

ВЕЧЕР БЕЗУМИЯ

После того как сначала на съезде, затем с балкона Белого дома объявили о взятии Останкино, на Краснопресненской набережной началась эйфория. У стен парламента развернулось формирование отрядов или батальонов для установления контроля над всем городом. По утверждению А. А. Маркова, всего было создано «12 батальонов». [Запись беседы с А. А. Марковым. Москва. 23 июня 2006 г. // Архив автора.]

Однако прошло немного времени, и стало известно, что «„Останкино“ не взяли», что там «идет бой». [Хасбулатов Р.И. Великая российская трагедия. Т. 2. С. 306.]

Если верить Руслану Имрановичу, это сообщение он получил после того, как, выступив на митинге, возвращался к себе кабинет. [Там же. Т. 1.С.321.] Однако ни около 16.00, ни около 17.00 такое известие он получить не мог, так как стрельба в Останкино началась не ранее 19.10 - не позднее 19.30. Вероятнее всего, спикер спутал свое присутствие на митинге с участием в последнем заседании съезда народных депутатов, которое закончилось в 18.40.

Но и в это время никто не мог ему сообщить о стрельбе в Останкино. По свидетельству В. А. Югина, сразу же после окончания съезда Руслан Имранович записал телеобращение к населению, а затем заявил, что сам поедет в Останкино и выступит в прямом эфире. [Запись беседы с В. А. Югиным С.-Петербург. 11 мая 2006 г. //Архив автора. ] От этой поездки его отговорили. [Хасбулатов Р.И. Великая российская трагедия. Т. 1. С. 113–114.] А пленку с записью его обращения к населению было доверено доставить на телевидение В. А. Югину, куда он и отправился. [Запись беседы с В. А Югиным. С-Петербург. 11 мая 2006.//Архив автора.]

Поскольку в Белом доме о стрельбе в Останкино стало известно почти сразу же, можно утверждать, что описанный эпизод имел место между 18.40 и 19.30.

В этот промежуток времени спикера посетил О. Г. Румянцев.

«…Был вечер, - вспоминает Олег Германович. - Ситуация складывалась так, что руководство и депутаты в Доме Советов Российской Федерации были убеждены: НАЧАЛОСЬ ПРЕОДОЛЕНИЕ ПОСЛЕДСТВИЙ ГОСУДАРСТВЕННОГО ПЕРЕВОРОТА. Нашим первоочередным долгом было показать, что именно конституционная власть способна контролировать развитие событий, обеспечивать законность и порядок, управлять государством… С этими идеями я срочно пошел к Руцкому и Хасбулатову, изложил свои предложения о подготовке двух документов». [Румянцев О.Г. Назначенное правительство России, 3 октября 1993 года. Из архива октября 1993 года // Правда. 1995. 21 сентября.]

«Первым документом стало обращение к гражданам „Не допускать экстремизма и насилия!“, подписанное и оглашенное тогда же». [Там же. См. также: Не допустить экстремизма и ненависти! // Конституционный вестник. 1994. № 1 (17). С. 150.] По всей видимости, тогда же Р. И. Хасбулатов «вместе с Руцким подписал специальное обращение к гражданам России с призывом к миру и согласию» [Хасбулатов Р.И. Великая российская трагедия. Т. 2. С. 224.], в котором говорилось, что «государственный переворот» «ЛИКВИДИРОВАН». [Москва, осень-93. С. 375.]

И только после этого, не ранее 19.30, Р. И. Хасбулатову стало известно о стрельбе в Останкино. Как явствует из его «рабочего дневника», узнав о ней, он вместе с В. А. Агафоновым и Ю. М. Ворониным «сразу же направился к Руцкому». [Хасбулатов Р.И. Великая российская трагедия. Т. 2. С. 306.]

По свидетельству Ю. М. Воронина, когда он вернулся из Свято-Данилова монастыря, то в первую очередь зашел к Р. И. Хасбулатову. «Там, - пишет Юрий Михайлович, - находились А. Руцкой, В. Агафонов, В. Баранников, А Коровников. Завязался нелицеприятный разговор… Р. Хасбулатов и А. Руцкой, кто „логикой“, кто матом, пытались отбиться от меня… Я покинул кабинет Р. Хасбулатова, сказав, что пойду готовиться к завтрашним переговорам в монастыре». [Воронин Ю. Плановое кровопролитие. Главы из будущей книги // Завтра. 1994. № 38.]

Ю. М. Воронин наивно полагал, что переговоры будут продолжены.

Если исходить из воспоминаний Ю. М. Воронина, то Р. И. Хасбулатов отправился в кабинет А. В. Руцкого только после этого обмена мнений. И здесь по радио он услышал «пулеметные очереди». «Все теперь ясно, - записал Руслан Имранович в „рабочем дневнике“, - вот она, та самая провокация, которую я пытался разгадать с 28 сентября. Все пропало - перебьют десятки людей - „спишут“ на Верховный Совет РФ». [Хасбулатов Р.И. Великая российская трагедия. Т. 2. С. 306.]

Что же стал делать наконец осознавший происходящее спикер? Прежде всего он связался с командующим Московским военным округом генералом Леонтием Васильевичем Кузнецовым и призвал его вмешаться в ход событий, однако тот дипломатично заявил о «нейтралитете». [Там же.]

После этого, около «20.00», Р. И. Хасбулатов отправился к В. А. Ачалову и, охарактеризовав его действия как «партизанщину», предложил «немедленно „отозвать“ Макашова, прекратить имитацию военных действий, бряцание оружием». Если верить спикеру, то В. А. Ачалов заявил, что «Макашов был послан для оказания помощи демонстрантам, которых расстреливали». Это было неправдой[Там же.].

А что в это время делал А. В. Руцкой?

По некоторым сведениям, около 19.30[Мухамадиев P.С. Крушение. С. 175], то есть почти сразу же как только возле телецентра началась стрельба, он снова появился на балконе Белого дома и призвал находившихся возле здания парламента людей отправиться в Останкино. Как мы знаем, этот призыв не остался без последствий. В Останкино было отправлено еще несколько машин, еще около сотни человек, которые там сразу же попали под смертельный огонь. [Там же С 175–176.]

К. А. Черемных вспоминает, что, когда вечером 3 октября он вышел из Белого дома, уже темнело, на улице продолжался митинг. Людей было намного меньше, чем два-три часа назад. В этот самый момент появилась машина из Останкино и выскочивший из нее мужчина с «перекошенным от ужаса лицом» не только сообщил о расстреле, но и заявил, что поход на Останкино был провокационной «ловушкой». [Запись беседы с журналистом К. А. Черемных. СПб. 7 мая 2006 г. // Архив автора.]

Имеются сведения, что первыми «около 20.00» эту весть из «Останкино» привезли народные депутаты Андрей Леонидович Головин и Сергей Алексеевич Полозков. Сообщив журналистам о начавшейся бойне в Останкино, они направились к А. В. Руцкому. [Пеструхина Е. Ночь в Белом доме // Megapolis-Express 1993. № 39. 6 октября.]

Через несколько минут на балкон Белого дома вышел депутат Михаил Челноков и запел песню Яна Френкеля на стихи Расула Гамзатова «Журавли»:

Мне кажется порою, что солдаты,

С кровавых не пришедшие полей,

Не в нашу землю полегли когда-то,

А превратились в белых журавлей.

[Запись беседы с журналистом К. А. Черемных. СПб. 7 мая 2006 г. // Архив автора. См. также. Тот октябрь // Дуэль. 2003. 30 сентября (Моряк-сибиряк)]

По другим сведениям, когда из Останкино «прибыл гонец» и принес весть о расстреле безоружных людей, он потребовал оружия, заявив: «Иначе всех перебьют». Люди стали собираться «в небольшие группы» и обсуждать «полученную весть». «То там, то здесь раздавались реплики: „Подлецы! Предатели! Там кровь, давай оружие!“. Но на это никто не реагировал. Единственной реакцией было то, что начали искать водителей и врачей. Предложили собраться у 20-го подъезда». [Ростовская М.И. Окаянные дни // [email protected]] Именно в это время из Останкино привезли первых раненых. [События 21 сентября - 5октября 1993 года: организаторы, исполнители и жертвы политического противостояния. Доклад Комиссии Государственной думы…// Портал «Русское воскресение».]

«Около 20 часов, - говорится в материалах Комиссии Т. А. Астраханкиной, - в медпункт 20 подъезда неожиданно стали поступать тяжелораненые из Останкино… По требованию представителя медицинской службы Штаба обороны был освобожден кабинет директора пищекомбината ВС Орла А. В., в освободившемся помещении разместился дополнительный медпункт, защищенный от обстрела. Ответственным по медпункту был назначен врач-доброволец Вольский А. А.». [Там же.]

Вспоминая тот вечер, А. Залесский пишет: «Я вернулся в свой темный двадцатый подъезд… Сюда начали привозить раненых из Останкино. Владимир Георгиевич, врач, которому я помогал несколькими часами раньше, распорядился готовить доски для фиксации переломов конечностей. Этот человек отличался удивительным спокойствием ичутким, ласковым отношением к пациентам. В минуты, когда всех волновал лишь один вопрос: что будет дальше? - его, казалось, интересовали только раненые и ничто другое. Они молча лежали на полу в полутьме (вновь зажглись свечи и фонарики), в холоде, бледные, осунувшиеся. Только один, совсем молодой, с перевязанной ногой, сидевший в кресле у окна, все время пытался встать и истерически кричал: „Дайте мне автомат, дайте автомат!“ …Раненых „скорая помощь“ отвозит в разные больницы. Но оставят ли их там в покое хотя бы до выздоровления? Вряд ли…». [Залесский А. Конец Дома Советов (воспоминания очевидца) // Наш современник. 2003. № 9. С. 216.]

По утверждению Р. И. Хасбулатова, между 20.00 и 20.30, после разговора с В. А. Ачаловым, началось совещание, в котором участвовали В. А. Агафонов, В. А. Ачалов, В. П. Баранников, Ю. М. Воронин, А. В. Руцкой и Р. И. Хасбулатов. Рассматривался вопрос, как «организовать собравшихся у стен Белого дома людей». [Хасбулатов Р. И. Великая российская трагедия. Т.2 С.306.]

Вопрос был не праздный. Когда у стен Белого дома закончился митинг, установить пока не удалось. Но есть свидетельства, что он был недолгим. Вечером 3 октября с балкона у 14-го подъезда делались лишь некоторые объявления. Поэтому находившиеся у здания парламента люди были предоставлены сами себе. И их численность час от часа сокращалась.

Показательно, что в тот вечер фактически перестала работать и парламентская радиостанция. Когда после 20.00 одна из сторонниц парламента включила «коротковолновик, радиостанцию „20-й этаж“», то услышала «одну заезженную магнитофонную запись»: «Внимание, внимание! Оцепление в гостинице „Мир“ и у мэрии прорвано демонстрантами. ОМОН и милиция разблокировали Дом Советов и покинули прилегающую территорию. Руководству „Останкино“ предложено передать сообщение в эфир, но „Останкино“ почему-то медлит, и сообщение в эфир до сих пор не поступило». [Ростовская Л. Н. Окаянные дни // [email protected]]

Если это действительно было так, то после 17.00 парламентская радиостанция, которая должна была держать в курсе происходящего своих слушателей, по существу, перестала действовать. А затем, когда снова отключили электричество, вообще прекратила вещание. [Запись беседы с Э.А. Кореневым. Москва. 4 октября 2006 г. // Архив автора.]

К. А. Черемных вспоминает, что, когда из Останкино пришла весть о расстреле, а затем привезли раненых, ряды находившихся возле Белого дома стали редеть еще быстрее. [Запись беседы с журналистом К. А. Черемных. С.-Петербург. 7 мая 2006 г.// Архив автора.]

Стремясь удержать оставшихся возле Белого дома, его руководство обратилось к ним с просьбой помочь в укреплении обороны. «Депутаты позвали всех строить баррикады. Из чего? Вокруг пусто. Все давным-давно использовано. Люди не баррикады строят, а вырыли глубочайший и основательный блиндаж. Наверное, за дни капитальной осады. И народ стал выворачивать булыжники и бортовые плиты из покрытия дороги и Горбатого мостика. Изготовляют бутылки с зажигательной смесью. Запасаются палками, прутьями». В это самое время в Белом доме опять погас свет. [Ростовская М.Н. Окаянные дни // [email protected]] По свидетельству очевидцев, свет погас через несколько минут после того, как из Останкино принесли первую весть о расстреле. [Пеструхина Е. Ночь в Белом доме // Megapolis-Express 1993. № 39.6 октября. ] Как установила Комиссия Т. А. Астраханкиной, «отключение электроэнергии» в Доме Советов произошло в 20 часов 19 минут[Сборник документов и материалов Комиссии Государственной думы… С. 201. См. также: Бабаев Б. Расстрел «Белого дома» Свидетельства очевидца: взгляд изнутри. Иваново, 1994. С. 107.].

«Темно, - записала в своем дневнике В. И. Куцылло. - Недавно отключилось электричество… На площади осталось тысячи две-три человек». [Куцылло В.И. Записки из Белого дома. С 118. Тот факт, что около 21 00, когда в Белом доме снова погас свет, у его стен находилось около 2 тыс. человек, подтверждают и другие очевидцы (Е.Т.Пришествие // Оппозиция 1993. № 4).]

Именно в этот момент поступили сведения, что в Кремле и на Старой площади все в растерянности: надежд на армию нет, милиция «выходит из-под контроля», в аэропорту «Кубинка» уже загружаются самолеты. [Хасбулатов Р.И. Великая российская трагедия. Т. 2. С. 306]

«И снова по площади поползли слухи, - пишет Р. С. Мухамадиев, - один другого невероятнее: слушаешь и диву даешься. Оказывается, Ельцин с Гайдаром покинули страну на своих личных самолетах. А Попова с Яковлевым с собой не взяли, хотя те очень их просили. Оказывается, группа „Альфа“ собирается защищать депутатов. В Москву для защиты Верховного Совета двинулись танковая дивизия из Тулы и десантники из Рязани». [Мухамадиев Р.С. На раскаленной сковородке. С. 192–193.]

Одним из тех, кто распространял эту дезинформацию, был В. П. Баранников. «По мнению Баранникова, - вспоминает Н. В. Андрианов, - ситуация в Московском военном округе, в аппарате Минобороны, в руководстве спецназов МВД СБП и ГРУ была таковой, что в случае атаки на Дом Советов следовало ждать, как он говорил, „стрельбы в спину нападавшим“. Он был уверен: как минимум два-три спецформирования вмешаются в конфликт на стороне Дома Советов, если Кремль применит военную силу». [Андрианов И. Неизбежность штурма // Завтра. 1995. 15 сентября.]

Получив после упоминавшегося совещания сведения о «панике» в Кремле, то есть около 20.30, Р. И. Хасбулатов опять предложил В. А. Ачалову и В. П. Баранникову «перейти в свои рабочие кабинеты в министерствах, взять под контроль министерства и штабы». «Еще есть часа два-три для победы, не больше. Упустим - конец!» - читаем мы в «рабочем дневнике» спикера. [Хасбулатов Р.И. Великая российская трагедия. Т. 2. С. 306–307.]

«…Я, - вспоминает он тот вечер, - пригласил к себе весь наш кабинет и очень жестко потребовал от них немедленно покинуть стены Дома Советов, сказав: „Если вы - президент, то идите с людьми, занимайте Кремль. Если вы - министр внутренних дел, то ваше место - на Петровке, а министра обороны - в министерстве… Что еще нужно вам сделать здесь? Вы же просто мешаете выполнять нам свои функции“. И это не истерика была, я обладал системой прекрасно отлаженной информации, и именно в тот день, третьего октября, можно было каждому нашему министру с сотней-другой человек идти и занимать свои министерские кабинеты». [Хасбулатов Р.И. Моя свеча (председатель Верховного Совета Российской Федерации о днях и ночах сопротивления) // Завтра. 1997. 30 сентября. См также: Хасбулатов Р.И. Великая российская трагедия. Т. 2. С 307.]

Именно этого и ожидал Б. Н. Ельцин.

Однако и на этот раз силовые министры не выполнили распоряжения спикера. А. Ф. Дунаев уже не был министром и ждал своего преемника. Чем мотивировал свой отказ В. П. Баранников, мы не знаем.

Что же касается В. А. Ачалова, то после разговора с Р. И. Хасбулатовым он отправился в мэрию якобы для того, чтобы отключить там связь (можно подумать, что это не мог сделать кто-нибудь другой, кроме министра обороны), а когда вернулся обратно, в Белом доме опять перестали подавать электричество. В темноте министр обороны споткнулся, упал и повредил свою больную ногу. После этого он потерял возможность свободно передвигаться и еле-еле добрался до своего кабинета. [Запись беседы с В. А. Ачаловым. Москва. 27 июня 2006 г. // Архив автора]

У меня есть следующее свидетельство человека, который не пожелал, правда, называть свою фамилию (тогда он был офицером Министерства безопасности России, чем занимается сейчас, не знаю). Вечером 3 октября он принес в Белый дом известие о том, что в Москву уже входят войска. Это сообщение он передал В. П. Баранникову, которого встретил в одном из темных коридоров Дома Советов. Однако министр безопасности не проявил никакого интереса к этому сообщению, заявив, что спешит на совещание, где должен решаться вопрос… О чем бы вы думали? О создании нового правительства.

По воспоминаниям О. Г. Румянцева, после того как было составлено обращение А. В. Руцкого к гражданам России с призывом «Не допускать экстремизма и насилия!», его команда по поручению и. о. президента и спикера приступила к составлению другого документа - списка членов «переходного правительства Российской Федерации». [Румянцев О. Г. Назначенное правительство России, 3 октября 1993 года. Из архива октября 1993 года // Правда. 1995 21 сентября]

Работа велась в кабинете О. Г. Румянцева. В ней участвовали «депутаты, эксперты, политические соратники». Поскольку «спорили и писали при свечах», составление списка началось не ранее 20.19. «Чтобы иметь несколько экземпляров, - вспоминает О. Г. Румянцев, - я вынужден был писать под копирку. Всего было 4 экземпляра. ЧЕРЕЗ час бурной работы я вручил проект указа… руководству Дома Советов. Свой экземпляр я предусмотрительно спрятал под рубашку. Это помогло сохранить документ на следующий день при выходе из горящего, разоренного, но не сдавшегося Дома Советов России». Так на свет появился проект указа «О назначении членов переходного правительства Российской Федерации». [Там же.]

Этот удивительный документ сохранился и в 1995 г. ко второй годовщине октябрьских событий был обнародован на страницах «Правды». В нем фигурируют 36 фамилий. Возглавлял список в качестве премьера Ю. В. Скоков, в качестве его заместителей фигурировали: В. С. Соколов, Б. М. Воронин, А. И. Вольский, В. О. Исправников, М. Д. Малей. [Там же.]

Позднее в кабинете А. В. Руцкого нашли еще один список членов правительства. Возглавить его должен был или П. Муха, или Ю. Скоков, или же Г. А. Явлинский. В нем значатся 14 фамилий. [Меленберг А., Чарный С. Черные дни в Белом доме // Новая газета. 2003. № 71. 25–28 сентября.]

Поскольку работа над проектом указа «о переходном правительстве» заняла около часа, то завершилась она не ранее 21.20. После этого О. Г. Румянцев передал документ А. В. Руцкому и Р. И. Хасбулатову, и, видимо, после этого состоялось то самое совещание, на которое спешил В. П. Баранников. Это дает основание предполагать, что оно началось около 21.30.

Через полчаса, примерно около 22.00, Ревкат Чеботаревский, председатель комитета по обороне Верховного Совета, заявил: «В ближайшие часы определится судьба России», а Олег Румянцев обратил внимание на «ВАЖНОСТЬ КОНТРОЛЯ НАД КЛЮЧЕВЫМИ ТОЧКАМИ В ГОРОДЕ». «После этого можно пойти на переговоры. ЭТО ОДНО ИЗ УСЛОВИЙ ФОРМИРОВАНИЯ ЧРЕЗВЫЧАЙНОГО ПОЛНОМОЧНОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА, в которое могут войти люди типа О. Лобова. К середине 4 октября вопрос будет полностью решен». [Ростовская М.Н. Окаянные дни // - [email protected]]

Видимо понимая всю нелепость этой истории, Р. И. Хасбулатов «забыл» отразить ее не только в воспоминаниях, которые писал уже после этих событий, но и в опубликованном тексте своего «рабочего дневника».

Ничего не пишет по этому поводу и А. В. Руцкой. [Руцкой А.В. Кровавая осень. С. 386–434.]

Около 22.00 из Останкино в Белый дом вернулся автор книги «Анафема». Когда он поднялся к себе в штаб и рассказал В. В. Кулясову о том, что происходило у телецентра, тот успокоил его: «…к нам на помощь выходит полк ВДВ и, возможно, Кантемировская и Таманская дивизии. Дальше, мол, в дело вступает армия». [Иванов И. Анафема. С. 206, 208, 210.]

В это время, видимо, сразу же после обсуждения вопроса о «переходном правительстве», в кабинете В. А. Ачалова появился В. П. Баранников и «И. Иванова» пригласили к ним доложить о событиях в Останкино. [Иванов И. Анафема. С. 206, 208, 210.]

Тем временем из Останкино приходили новые, еще более мрачные вести, привозили новых и новых раненых.

Одну из таких сцен наблюдала Н. В. Федотова. Вскоре после 20.30, пишет она, «из Останкино приехал крытый грузовик. Вооруженный водитель разъяснил боевую обстановку», «забрал полную машину добровольцев» и уехал. [Федотова И.В. Октябрьская трагедия // За рабочее дело. СПб., 1993.№ 13]

«Часов около девяти, - вспоминает есаул Князев, - к Белому Дому из Останкино примчался парнишка на машине, который стал кричать, что там расстреливают народ». Через некоторое время «нашлись автомобили, КАМАЗы» и «по мегафону» «объявили о том, что нужны водители». Была сформирована новая группа добровольцев… которых «отправили в Останкино» на «выручку» гибнущих товарищей. [Черная сотня. 1994. № 2.]

Свидетелем формирования такой «группы добровольцев» для поездки в Останкино стал Г. Калюжный. Он появился у Белого дома примерно в 21.30–21.40. В этот момент «какой-то человек с мегафоном руководил погрузкой ребят в машины». В результате между ними произошел следующий разговор: «Куда они?» - «В Останкино». - «Вы что, с ума сошли, они же безоружные. Там БТРы, крупнокалиберные пулеметы!» - «Иди ты в…!»[Калюжный Г. Неловкость и беззащитность // Литературная Россия 1993. № 40. 5 ноября.]

Если бы все добровольцы были безоружными, можно было бы подумать, что формирование нового «десанта» в Останкино являлось результатом чьей-то самодеятельности. Однако, по утверждению «есаула Князева», им выдали «20 автоматов!.» [Черная сотня. 1994. № 2.]Следовательно, руководство Белого дома имело к подготовке этой операции самое непосредственное отношение.

А поскольку с «20 автоматами» в Останкино делать было нечего, возникла идея взять оружие в ближайшем Краснопресненском отделении милиции. Есаул Князев утверждает, что этой операцией руководил генерал Ю. В. Колосков и именно ему было приказано возглавить новый поход на Останкино. [Там же.]

По свидетельству Ю. В. Колоскова, около 21.00 он действительно был вызван к А. В. Руцкому и получил приказ изъять оружие в Краснопресненском районном отделении милиции, о чем шла речь ранее. [Запись беседы с Ю. В. Колосковым. Москва. 26 августа 2006 г. // Архив автора. ] Следовательно, и этот, новый «десант» в Останкино был направлен по приказу А. В. Руцкого.

Мы уже знаем, что попытка получить оружие в Краснопресненском РУВД оказалась безрезультатной. Судя по воспоминаниям «есаула Князева», ничего не дало и обращение за помощью к А. Ф. Дунаеву. [Черная сотня. 1994. № 2.]

Как установила Комиссия Т. А. Астраханкиной, в тот вечер было сделано еще несколько «аналогичных попыток», которые тоже закончились неудачей. «В результате вооруженная помощь к телецентру „Останкино“ направлена не была». [События 21сентября - 5октября 1993 года организаторы, исполнители и жертвы политического противостояния. Доклад Комиссии Государственной думы… // Портал «Русское воскресение»]

«Ждали более часа и не дождались, - пишет есаул Князев, - часть казаков поехала в Останкино подобрать раненых, я поехал в Белый Дом». Шел одиннадцатый час. [Черная сотня. 1994. № 2. По некоторым данным, примерно в 22.43 от Белого дома отошли «шесть машин с ополченцами предположительно для помощи находившимся у телецентра» (Хроника событий: дни испытаний // Вечерняя Москва. 1993 4 октября)] По другим данным, примерно в 22.43 от Белого дома отошли «шесть машин с ополченцами предположительно для помощи находившимся у телецентра». [Хроника событий: дни испытаний // Вечерняя Москва 1993. 4 октября]

Тем временем в одиннадцатом часу привезли новых раненых. [Черная сотня. 1994. № 2.] Свидетелем этой сцены, по всей видимости, стал Р. С. Мухамадиев: «…Вернулись две из десятка машин, направившихся туда для помощи, - вспоминает он. - Тех, что своими ногами спрыгнули из кузовов, насчитывалось не более десяти-пятнадцати человек. Остальных вынесли на носилках… На площади некоторое время не решались говорить даже шепотом. Потом послышались стоны, крики. Можно было подумать, что в Москве вообще нет больниц, не говоря уже о машинах Скорой помощи. Всех раненых перенесли в двухэтажное здание на другой стороне площади… Повсюду слышались рыдания. Это плакали матери, которые не смогли отыскать своих сыновей среди раненых. Как, оказывается, мучительно больно слышать жалостные крики несчастных матерей. Эти душераздирающие рыдания продолжались долго». [Мухамадиев Р.С. На раскаленной сковородке. С. 192–193.]

В 23.25 Р. И. Хасбулатов записал: «Похоже, время упустили окончательно». И далее: «Демократия потерпела поражение». [Хасбулатов Р.И. Великая российская трагедия. Т. 2. С. 307.]

Что же произошло к этому времени? Ведь Б. Н. Ельцин уже спал, а П. С. Грачев - готовился ко сну. По всей видимости, роль холодного душа сыграла информация о вошедших в город по приказу Кремля войсках, информация, от которой первоначально В. П. Баранников отмахнулся.

Из воспоминаний И. И. Андронова явствует, что подобные сведения были получены в Белом доме около 23.00. «По темным коридорам, - пишет Иона Ионович, - добрался до кабинета Хасбулатова и узнал, что верные Ельцину бронетанковые войска вступили в город. Стало ясно, что мы обречены. Я отпустил домой своих сотрудников. Остальные сбежали до этого. Белый Дом похож на муравейник. Мужчины с бесприкладным автоматом сооружают доты из сейфов». [Андронов И. Исповедь после расстрела // Литературная Россия. 193 № 52. 31 декабря.]

Уже после того, как в Белом доме отключили свет, уже после того, как на улице прошел дождь, один из журналистов увидел, как мимо него «ПРОХРОМАЛ наверх Ачалов, окруженный охранниками. Его останавливали люди, он пытался вслушиваться, потом ожесточенно махал рукой и рвался дальше в тишь своего кабинета. То, что было написано на его… лице, очень походило на отчаянье». [Бородай А. Дом с кровавым пятном // Завтра 1997 30 сентября]

А в 23.40 А. В. Руцкой по радио обратился к армии: «Внимание! Приказываю стягивать к „Останкино“ войска. Стрелять на поражение! Подавить огневые точки в здании!» [Москва, осень-93 С. 392.]

Что это было? Тоже крик отчаяния? Безумие? Или провокация?

Вскоре после этого, «около полуночи», на балконе появился С. Бабурин. Он «сообщил, что правительство готовит штурм», что «навстречу войскам отправлены народные депутаты, которые пытаются вступить с ними в переговоры». «Все. кто желает, могут разойтись». «Ополченцы настойчиво потребовали оружия». Но Бабурин заявил, что «оружия нет и скорее всего не будет». Это вызвало среди ополченцев «волну возмущения». [Федотова Н.В. Октябрьская трагедия // За рабочее дело. Ленинград. 1993 № 13]

НОЧЬ ПЕРЕД РАССТРЕЛОМ

В 22.00 в Белом доме ввели комендантский час и на ночь запретили все передвижения по коридорам. [Хроника событий. Двадцать шесть часов войны // Коммерсантъ-Daily 1993. 5 октября]

«На скамейках у стен, - пишет А.Залесский, вспоминая об одном из подъездов Дома Советов, - сидят люди, пришедшие с улицы отдохнуть. Тут тревожно. Ждут ответного удара. Рассказывают друг другу, что сейчас (по слухам) происходит в Останкино, делятся прогнозами на будущее, по большей части мрачными. Надежда на скорую победу угасла. Чувствуешь себя как в мышеловке. Выхожу на улицу. Здесь повеселее. Ярко горят фонари и костры. Народу еще много, но после первого порыва энтузиазма люди постепенно расходятся по домам… С освещенной площади маленькие ручейки людей неумолимо утекают в ночь…». [Залесский А.Конец Дома Советов (воспоминания очевидца) // Наш современник. 2003. № 9. С. 216.]

Если к 18.00, по подсчетам Э. 3. Махайского, вокруг Белого дома находилось около 20 тысяч человек, то к полуночи - не более двух. [Махайский Э.3. Две недели на площади… // Сайт «Октябрьское восстание 1993 года».]

К. А. Черемных утверждает, что когда он уже ближе к полночи отправился из Белого дома ночевать в офис С. Кургиняна, возле Белого дома находилось несколько сот человек. [Запись беседы с К. А. Черемных. С.-Петербург 7 мая 2006 г. // Архив автора.]

В ту ночь Р. С. Мухамадиев зашел в кабинет к Р. Г. Абдулатипову и застал его за упаковкой вещей. Когда он поинтересовался, не собирается ли заместитель спикера уйти, тот ответил, что, если из Белого дома уйдет русский депутат, все будут осуждать только его, если уйдет он, будут говорить, что сбежали все аварцы. Однако «гордый аварец» все-таки покинул Белый дом. [Мухамадиев Р.С. На раскаленной сковородке. С. 210–215.]

Буквально через несколько дней его назначили заместителем министра. И тогда он поведал, что давно контактировал с «Администрацией Президента». Более того, оказывается, «за четыре дня до путча» «приватно посетил Ельцина и обсудил с ним заранее последствия разгона Верховного Совета». Борис Николаевич предложил «гордому аварцу» пост в своей администрации или в правительстве, но тот «вызвался сперва помочь ему укротить „агрессивный парламент“». [Абдулатипов Р. «Весной будет видно, какая трава съедобная» // Аргументы и факты. 1993. № 41. 12 октября; Андронов И. Моя война. С. 319.] Вызвался сам!

В ту ночь с чувством выполненного долга покинул Белый дом другой заместитель Р. И. Хасбулатова Владимир Исправников[События 21 сентября - 5 октября 1993 года: организаторы, исполнители и жертвы политического противостояния. Доклад Комиссии Государственной думы… // Портал «Русское воскресение».]. Покинул Белый дом председатель Совета республики В. С. Соколов[События 21 сентября - 5 октября 1993 года: организаторы, исполнители и жертвы политического противостояния. Доклад Комиссии Государственной думы… // Портал «Русское воскресение».]. Исчез из Белого дома глава администрации и. о. президента, руководитель его секретариата В. Краснов[ «А» и «Б» служили в КГБ. «А» упало… (записал М. Казаков) // Московская правда. 1993 13 ноября; Сазонов О.Т. Ответы на вопросы Курск Август - сентябрь 2006 г.// Архив автора].

Но не все, пользуясь темнотой и отсутствием оцепления, «утекали» в ночь. «Когда уже прогремели выстрелы в Останкине, - вспоминает народный депутат О. Румянцев, - я шел из мэрии в Дом Советов и вдруг подумал: ни одна воинская часть не пришла к нам на помощь, своих сил у нас немного и, значит, я иду в обреченный Парламент, который завтра будет уничтожен. И закралась мысль: а стоит ли возвращаться? Но эту мысль я тут же отогнал, решив для себя: если в Доме Советов не будут люди различных взглядов и убеждений, если здесь не будет конкретно социал-демократа Румянцева, одного из создателей проекта Конституции, то это нанесет только лишний удар по народному представительству, по той правде, которую защищает съезд». [Момент истины // Завтра. 1998. 29 сентября (интервью О. Румянцева).]

Вскоре после того как отключили свет, из Останкино в Белый дом вернулся И. В. Константинов. Явившись к А. В. Руцкому, он предупредил его, что скоро начнут стрелять и здесь, поэтому предложил раздать оружие и укрепить оборону Белого дома. А. В. Руцкой не пожелал разговаривать на эту тему. После этого И. В. Константинов опять уехал в Останкино. Там уже добивали оставшихся. [Запись беседы с И. В. Константиновым. Москва. 8 июня 2006 г. //Архив автора. ] На обратном пути он заехал домой, попрощался с семьей и уже оттуда отправился в Белый дом. [Там же.]

Около полуночи, к 23.30, из Останкино вернулся Б. В. Тарасов. [Хасбулатов Р.И. Великая российская трагедия. Т. 2 С. 307.] По дороге он тоже заехал домой. И хотя мог заночевать там, но, переодевшись в гражданскую одежду, вернулся в Белый дом. [Запись беседы с Б. В. Тарасовым. Москва. 24 августа 2006 г.// Архив автора.]

«Заставы и костры, - вспоминает А. Залесский, - выдвинулись далеко за баррикады: на набережную, на Новый Арбат. Мост через Москву-реку перегородили захваченные нами поливальные машины. Казак, действуя нагайкой, как милицейским жезлом, поворачивает направляющийся к мосту транспорт назад, и автомобили, скользнув по асфальту длинными полосами света от фар, похожими на заячьи уши, исчезают… С наступлением ночи чувство безнадежности нарастает… Холод и бесцельное ожидание. За окнами под огнями фонарей совсем уже пустынная площадь. И костров стало меньше: два или три, около них еще копошатся люди». [Залесский А. Конец Дома Советов (воспоминания очевидца) // Наш современник. 2003. № 9 С. 216.]

Когда вечером перед сном депутат Р. С. Мухамадиев вышел на площадь, к нему обратилась женщина - татарка с двумя малолетними дочками: Розалией и Гузелией. Она ждала мужа, уехавшего в Останкино, и тревожилась за его судьбу. Как они оказались здесь? Из разговора выяснилось, что, спасаясь от погромов, они бежали из Туркмении, приехали в Москву и нашли прибежище в одной из палаток у Белого дома. [Мухамадиев Р.С. Крушение. С. 182–186.]

А вот свидетельство Н. Кочубей: «Осторожно ступая в потёмках, - пишет она, - выбралась наружу, на воздух… Кое-где у спящих палаток теплились костерки. Дом Советов погружён во тьму. Заметно поредело оцепление. Пошла к Рочдельской. Из темноты кто-то невидимый негромко окликнул: „Кто идёт?“ - „Я из второго отряда“. Подошла к баррикаде, к колючке. Тут совершенно свободно можно уйти, раствориться в предрассветном полумраке». Однако Н. Кочубей не ушла. Постояла. Подышала свежим воздухом и вернулась в Белый дом. Здесь «на полу, на ступенях лестницы, на подоконнике спали люди». [Кочубей Н. Вторая рота, откликнись! //Дуэль 2004. № 39 28 сентября.]

К этому времени милиция снова начала обкладывать Белый дом. Виктор Алексеевич Югин вспоминает, что видел солдат и милиционеров возле стадиона и в Парке имени Павлика Морозова. Когда он подошел к казачьей заставе и поинтересовался, понимают ли они, что будут убиты первыми, то услышал поразивший его ответ: «Понимаем. Но перед ними поставлена задача - дать знать, когда противник пойдет на штурм». [Запись беседы с В. А. Югиным. 11 мая 2006 г // Архив автора]

После того как стало известно, что в город вошли воинские части, около 00.30 И. И. Андронов снова отправился «в посольство США искать бескровный вариант». [Андронов И. Исповедь после расстрела // Литературная Россия 1993 № 50–51. 24 декабря и № 52 31 декабря. ] Встретившись здесь с «советником-посланником» Луисом Селом, И. И. Андронов попросил его о посредничестве. Тот предложил подойти через час. [Андронов И.И. Моя война. С. 361–362.] Когда, видимо, около часа ночи И. И. Андронов вернулся в кабинет Р. И. Хасбулатова, он застал там В. А. Агафонова, В. А. Ачалова, В. П. Баранникова, Ю. М. Воронина, А. Ф. Дунаева и А. В. Руцкого. [Там же. С. 362.]

В это время, как вспоминает Ю. И. Хабаров, уже за полночь «на площадь подкатил военный грузовик… следом за ним - небольшой грузовик. В обоих грузовиках было полно молодых людей - возбужденно кричавших что-то стоявшим внизу. Из криков можно было понять, что оба грузовика с сидящими в них людьми направляются в Останкино… Бросилось в глаза, что ни один из сидящих и стоящих в машинах не имел…оружия». [События 21 сентября - 5 октября 1993 года: организаторы, исполнители и жертвы политического противостояния. Доклад Комиссии Государственной Думы…// Портал «Русское воскресение»]

«Неожиданно один из сидящих на грузовике парней в казачьей белой папахе закричал, чтобы ему дали… Знамя! Кто-то куда-то внизу из стоящих побежал и быстро вернулся с красным флагом, который стал передавать этому казаку. Казак отмахивался и кричал, что ему надо „не такое, а царское“. Так и кричал: „Давай царское!“ Снова кто-то побежал за царским флагом, который вскоре принесли и передали казаку. Красное знамя взял какой-то парень, сидевший на задней скамейке грузовика». [Там же.]

«Грузовики, - пишет Ю. И. Хабаров, - уже начали газовать, как вдруг раздались крики сидевших, чтобы дали что-нибудь… Несколько человек бросились в подъезд № 8, и минут через 5–7 трое или четверо парней вышли, неся каждый по четыре - пять ящиков… с пустыми бутылками из-под минеральной воды! Ящики снизу передавали сидящим в грузовиках, и те быстро расхватывали бутылки. Наконец грузовики вздрогнули, и под радостные крики сидящих в кузовах людей обе автомашины резко выехали на Конюшковскую улицу, свернули направо и пропали в темноте. Я посмотрел на часы - было уже 1 час 4 октября 1993 года». [Там же.]

Таким образом, около часа ночи от Белого дома в останкинскую мясорубку, на верную смерть был отправлен еще один, как минимум, шестой автомобильный десант.

В эту ночь была сделана отчаянная попытка остановить развитие событий. «…Одна из групп защитников парламента, - пишет И. Иванов, - в составе 9 человек (Александр Арсентьев, Анатолий Белый, капитан ВДВ Смирнов, Репетов, Бадмаев и др.) выехали в военную контрразведку Московского военного округа». [Иванов И. Анафема С 228.]

Зачем она отправилась туда, И. Иванов умалчивает. Но об этом мы можем узнать из интервью Н. М. Голушко. По его словам, ночью с 3 на 4 октября ворвавшиеся в Управление военной контрразведки Московского округа «боевики» арестовали находившегося там на дежурстве «полковника Ткачука» и «потребовали, чтобы он дал команду» остановить продвижение войск к Москве. «Дескать, защищать уже некого». «Полчаса», по утверждению Н. М. Голушко, «полковник Ткачук» «стоял под прицелом автомата, но не сломался. Захватив из оружейной комнаты пистолеты, мятежники скрылись». [Начеку // Московский комсомолец 1998. 3 октября (интервью Н. М Голушко).]

В 1.30, когда на Арбатской площади в кабинете П. С. Грачева началось заседание Совета безопасности, И. И. Андронов снова отправился в американское посольство. Л. Сел дал ему телефон заместителя министра иностранных дел Виталия Ивановича Чуркина. В 1.50 удалось связаться с ним. Со ссылкой на премьера он отклонил предложение о встрече и заявил, что речь может идти только о полной капитуляции. Этот разговор И. И. Андронов завершил в 2.15. [Андронов И. Исповедь после расстрела //Литературная Россия. 1993. № 50–51. 24 декабря и № 52. 31 декабря.]

Во время посещения посольства, И. И. Андронов понял, что «американская сторона была полностью осведомлена о предстоящей развязке.

„Через два дня“ после расстрела „Белого дома“ заместитель государственного секретаря США Строуб Тэлботт поведал конгрессменам, что накануне и во время штурма здания российского парламента между Вашингтоном, американским посольством в Москве и Кремлем действовала „горячая линия“. С. Тэлботт почти не отходил от телефона, связываясь „каждый час“ то с Т. Пикерингом, то с одним „из ближайших помощников Ельцина“. [Андронов И.И. Зарубежные корни и прямое участие Запада в планировании, организации и осуществлении государственного переворота 21 сентября - 5 октября 1993 года // Московский апокалипсис С.28. См также. Тэлботт С. Билл и Борис М., 2003. С. 109.]

Однако, судя по всему, Вашингтон не только держал руку на пульсе российского правительства. Имеются сведения, что он заранее был посвящен в то, „как будет проводиться штурм“ „Белого дома“, причем „в деталях“. [Андронов И.И. Зарубежные корни и прямое участие Запада в планировании, организации и осуществлении государственного переворота 21 сентября - 5 октября 1993 года // Московский апокалипсис. С.28…]

В 01.40, в то время как И. Андронов находился в американском посольстве, Р. И. Хасбулатов встретился с „Т“ и заявил: „Проиграли все, что можно проиграть. Демократия пала“. Поэтому „надо достойно уходить“ и спасать людей. Эту же мысль он высказал в 02.40, встретившись с А. В. Руцким. [Хасбулатов Р.И. Великая российская трагедия. Т 2 С. 307.]

Действительно, руководители Белого дома еще имели в своем распоряжении несколько часов, чтобы объявить его обитателям о неизбежном штурме, вывести из него и окружавших его палаток женщин и детей, предложить мужчинам самим решить, что делать дальше: тоже покинуть Белый дом или же остаться в нем до последнего.

По воспоминаниям А. А. Маркова, „около трех часов ночи“, го есть после того, как И. Андронов вернулся из американского посольства и проинформировал о своем визите руководителей парламента, а на Арбатской площади подходило к концу заседание Совета безопасности, „состоялся Военный совет обороны Дома Советов. Была получена информация о подготовке противника к кровавому варианту штурма здания. Необходимо было решить - стоять до конца или воспользоваться тем, что Дом Советов был на тот момент деблокирован, покинуть здание, вывезти депутатов в другой регион страны. Военсовет принял решение принять неравный бой, сознательно пойти на самопожертвование“. [Марков А. В 93-м нас не победили // Завтра 2001. 25 сентября.]

На этом заседании А. А. Марков предложил перебраться в один из провинциальных городов, например в Воронеж, и там продолжить борьбу. По существу, это было предложение поднять знамя гражданской войны. Однако его даже не стали обсуждать. Одни продолжали верить в возможность поддержки, другие не верили в то, что Кремль решится на расстрел Белого дома. [Запись беседы с А. А. Марковым. Москва. 23 июня 2006 г // Архив автора. Собеседник. 1993 № 43. 25 октября.]

Когда я задал В. А. Ачалову вопрос: „Понимал ли он тогда, что их дело проиграно?“, он, не задумываясь, ответил: „Да“. - „В чем же заключался смысл принятого решения?“. - „Во-первых, - сказал В. А. Ачалов, - мы хотели, чтобы Дом Советов остался в памяти людей как очаг сопротивления тому режиму, который утверждался в стране“. [Запись беседы с В. А. Ачаловым. Москва 27 июня 2006 г. //Архив автора] Иначе говоря, чтобы о нем вспоминали, как о захваченной врагом, но не сдавшейся Брестской крепости.

А во-вторых, идя на самопожертвование, оставшиеся в Белом доме и возле его стен сторонники парламента хотели показать, какую демократию на деле несет ельцинский режим. [Там же.]

И действительно, то, что произошло 4 октября на Краснопресненской набережной, способно потрясти воображение даже самых равнодушных.

Не зря Кремль до сих пор скрывает правду об тех событиях.

Когда около 3 часов ночи Военный совет закончил свое заседание, А. А. Марков отправился в обход территории вокруг Белого дома. Завершив его, он подошел к палаточному городку и обратился к находившимся там женщинам с просьбой покинуть территорию. Однако они наотрез отказались это делать, заявив, что РУССКИЕ СОЛДАТЫ НЕ БУДУТ СТРЕЛЯТЬ В РУССКИХ ЖЕНЩИН И ДЕТЕЙ., [Запись беседы с А. А Марковым Москва. 23 июня 2006 г // Архив автора.]

„Перед палатками у стадиона, - вспоминал Ю. И. Хабаров ту ночь, - горел небольшой костерик, у которого сидели и грелись молодые парни. Обсуждали возможность штурма и его формы, но почти все сходились на том, что ШТУРМА НЕ БУДЕТ, ЧТО АРМИЯ НЕ ПОЗВОЛИТ“. [Из свидетельских показаний и других материалов, собранных Комиссией Государственной думы. (воспоминания Ю. И. Хабарова) // Портал „Русское воскресение“.]

Подобные же настроения нашли отражение в воспоминаниях П. Ю. Бобряшова: „Чем ближе к утру, тем все более заметно редела толпа. Судя по разговорам, у любопытных и сочувствующих холод постепенно пересиливал желание посмотреть, что же будет дальше, тем более что дров для костров было мало. В возможность прямого военного штурма здания Верховного Совета почти никто из тех, с кем я говорил, НЕ ВЕРИЛ“ [Там же (воспоминания П. Ю. Бобряшова).]

Вэту ночь, когда штурм Белого дома стал неизбежен и над всеми нависла угроза смерти, к А. А. Маркову подошли два его бойца, которые решили исповедоваться. Они признались, что являются членами РНЕ и были внедрены в ту группу офицеров, которая возникла под его руководством после 20 марта 1993 г. Причем, как выяснилось из разговора, их было около трех десятков человек». [Запись беседы с А. А. Марковым Москва. 23 июня 2006 г. // Архив автора]

Это признание косвенно подтверждает давно уже циркулирующие сведения о том, что баркашовцы самым тесным образом были связаны со спецслужбами. В разговоре со мною А. А. Марков прямо заявил, что считает РНЕ детищем Ф. Д. Бобкова[Там же], который когда-то возглавлял Пятое управление КГБ СССР, а затем перешел на службу в «Мост-банк» и восседал в бывшем здании СЭВ, в том самом здании мэрии, которое было взято 3 октября. А И. И. Андронов со ссылкой на А. Хинштейна как «слух» называет даже агентурную кличку А. П. Баркашова «Васильев». [Андронов И. И. Моя война С. 329.]

Раздумывая о причинах поражения российского парламента, Юрий Николаевич Нехорошев пишет: «…Исход трагических событий» «в немалой степени предопределила» «хорошая внедренность спецслужб в оппозиционные партии и движения». [Нехорошее Ю.Н. Охранка //Дуэль. 1997. № 2 28 января.]

Сколько человек осталось в ту ночь в Белом доме и вокруг него, мы, наверное, никогда не узнаем. А. В. Руцкой утверждал, что 4 октября там находилось около 10 тысяч человек[Иванов И. Анафема. С. 256.]. В одном случае Р. И. Хасбулатов говорил о 4,0–4,5 тысячах человек[События 21сентября - 5 октября 1993 года: организаторы, исполнители и жертвы политического противостояния Доклад Комиссии Государственной думы… // Портал «Русское воскресение». ], в другом называл «не более 450–500». [Хасбулатов Р.И.В еликая российская трагедия. Т. 1. С. 390.]

Кто же прав? Ответить на этот вопрос непросто. Поэтому ограничимся так называемой экспертной оценкой.

Днем 4 октября в Белом доме находилось 184 народных депутата[Воронин Ю.М. Стреноженная Россия. Политико-экономический портрет ельцинизма. М., 2003. С. 620–631; Отлучены от кормушки //Аргументы и факты. 1994. № 8. С. 2.]. Если взять на каждого депутата по одному помощнику и секретарю, мы получим 552 человека. Добавим к этому в такой же пропорции технический персонал Верховного Совета с учетом работниц столовой, уборщиц и т. д. Это даст в сумме 900 человек.

Как уже отмечалось, 28 сентября в Добровольческом полку было около 1300 человек. Затем, по признанию А. А. Маркова, его ряды стали сокращаться, и к утру 4 октября в строю осталось не более 500 человек. [Запись беседы с А. А. Марковым. Москва. 23 июня 2006 г. // Архив автора]